Подростки, готовые убивать. (Teens ready to kill.)
Все, как я люблю: выходя из магазина, дала интервью какой-то радиостанции. Как обычно – по телефону, не меняя своего маршрута и темпа ходьбы. Кстати, будете давать интервью, учтите: говорить в процессе ходьбы или стоя лучше, чем делать то же самое сидя – голос звучит бодрее. Лежа интервьюироваться вообще не советую – рискуете уснуть в прямом эфире.
В радиоэфире речь шла о подростковой преступности и агрессии, а также о том, действительно ли от мелкого проступка до серьезного преступления – один шаг. Не успела я переключиться с разговора на свои повседневные, субботние дела, как мне позвонили снова – на этот раз из одного екатеринбургского издания (видимо, газеты), которое готовит материал по теме… подростковой агрессии. Журналист Иван (фамилию не запомнила, а переспрашивать было неловко) сообщил, что в каком-то городе два подростка намеревались устроить массовый расстрел сверстников, но злодеяние было вовремя предотвращено, и теперь возникли вопросы: как педагоги могли предвидеть такое развитие событий и откуда берется подростковая агрессивность, побуждающая молодых ребят совершать чудовищные преступления.
По сути, оба разговора касались одной темы и были инициированы одним новостным поводом, но вот что интересно: в обоих случаях журналисты вели речь не только о причинах трагических событий (случавшихся ранее и потенциально возможных в будущем), но и об ответственности педагогов за профилактику подобного поведения учеников. Мне показалось, что такое совпадение не является случайным, и, возможно, отражает общественный взгляд на проблему.
Не буду пересказывать все, что я сказала для радиопередач. Сформулирую свои мысли конспективно.
Во-первых, для того, чтобы всерьез говорить о мерах, способных предупреждать подобные трагедии, надо четко понимать, в рамках какого состояния отмечается разрушительное поведение. В связи с этим важно дифференцировать агрессию, проявляемую психически здоровыми подростками, от агрессии, которая отмечается у психически больного человека. Если в первом случае можно увидеть психологически понятные мотивы и механизмы агрессивного поведения (обида, тревога, чувство заброшенности, стремление к самоутверждению, неумение конструктивно решать конфликтные ситуации), то во втором – поведение является психологически не выводимым.
Когда мы видим подростка, попавшего в неблагоприятную социальную ситуацию (например, его родители поглощены работой и считают достаточным обеспечивать ребенка материально, не вникая в детали его эмоциональных переживаний), мы не можем исключить, что рано или поздно он не сумеет справиться со своими негативными эмоциями и совершить противоправный поступок.
Если же у подростка имеются отклонения в психическом развитии, зависимость между поведением и внешними воздействиями, обстоятельствами жизни может и отсутствовать.
Во-вторых, главными лицами, несущими ответственность за подростка и могущими оказывать на него существенное влияние, являются его родители. Ни педагоги, ни психологи, ни врачи, ни абстрактное «общество» не обладают таким мощным ресурсом, каким обладает семья.
Задавать вопрос о том, могли ли учителя предвидеть, что их ученик задумает совершить массовое убийство, надо во вторую очередь. Первым вопросом должен быть вопрос о родителях. Почему они, родив своего ребенка и живя с ним изо дня в день, не догадывались о том, какие планы зреют в его голове?
Один из журналистов спросил, считаю ли я целесообразным ввести в школе обязательные уроки психологии (он предлагал обсудить кратность таких занятий в неделю). Да, пожалуй, такие уроки стоит сделать обязательными, но только не для старшеклассников, а для родителей.
В-третьих, профилактика агрессивного поведения не может быть универсальной. В каждом случае имеются личные причины взяться за оружие, поэтому эффективной может быть только такая работа с подростками, которая не преследует цель «обеспечить максимальный охват» и которая проводится не для отчета, а действительно помогает подросткам справиться с психологическими проблемами, в том числе – с теми, которые подросток создает себе сам.
Невозможно провести серию мероприятий и считать, что «мы поработали над снижением агрессивности». Только – личный контакт с каждым, персонифицированный подход и искренняя заинтересованность.
В-четвертых, нельзя забывать о том, что лица с психическими расстройствами нуждаются не в душеспасительных беседах, а в лечении. И обеспечить ребенку такое лечение обязаны его родители. Это не право родителей – лечить ребенка, обеспечив его встречу с психиатром, это – их обязанность.
Когда случится непоправимое, поздно будет разводить руками и говорить о «проблемах с головой». Если у одного ребенка есть такие проблемы, это не значит, что другие люди могут быть лишены из-за них жизни.
Пишет: Ольга Серебровская